Искренняя, весёлая и жизнерадостная — от одной её улыбки в помещении становится светлее. Ингеборга известная не только в родной Литве, но и в Англии, в России, в США… Однако в нашей стране её особенно ценят. Может быть потому, что нам так хочется считать эту звезду с мировым именем «своей»…
— Ингеборга, Вы активно пропагандируете здоровый образ жизни! Зарядка, сон среди дня... Наверное, вы ещё и не курите и не пьёте.
— Пью мало и не курю.
— От вредных привычек Вас родители уберегли?
— Нет, мне разрешали всё. Когда я росла, они разрешали мне и пить, и курить — пожалуйста. Наверное, поэтому я не делаю ни того, ни другого. Ещё меня не заставляли никогда ничего делать. Я выросла в семье музыкантов: тётя играла на арфе, дядя — на флейте, а бабушка работала в оперном театре. Бабушка была начальником, управляла всеми оперными певцами, примами. Тяжелейшая работа... Меня никогда не заставляли заниматься музыкой. На арфе меня тётя научила что-то брямкать, но вот так чтобы пойти в музыкальную школу... В театре играть всегда хотела и играла все детские роли. Конечно, можно сказать, что меня очень баловали. Я в баскетбол играла, плавала, ещё что-то делала.
— Баскетбол? Вы же невысокого роста.
— Ну, как видите, баскетболистка великая из меня не вышла. (Смеётся.) Одно время занималась фигурным катанием даже. Но как? Когда я росла, в Вильнюсе не было искусственного льда, то есть кататься мы могли только когда замерзала вода, а это три месяца в году. А ещё зима на зиму не приходится, иногда слякоть, а иногда холод. У нас была такая деревянная будка на стадионе «Жальгирис», где мы переодевались, и ледяная площадка. Мы или катались по воде (знаете, как бывает: внизу лед, а сверху вода), или на жутком морозе. Помню свой толстый-толстый красный свитер, который мне мама связала, и рейтузы, к которым прилипали кусочки льда. Когда я приходила с тренировок, пальцы на ногах были скрючены, и ноги жутко болели от холода. Вот так только зимой и катались. А в остальное время мы играли в баскетбол, прыгали, бегали, лёгкой атлетикой занимались.
— Вы говорили о своей бабушке, она, насколько я знаю, долгожительница.
— Да, но она скончалась, когда ей было почти 104 года.
— Именно она впервые вывела Вас на сцену.
— Да, в 4 года я впервые вышла на сцену. К нам в оперный театр приезжала итальянская примадонна Вирджиния Дьяни, для Вильнюса это было событие. Кто-то решил, что ребёнок, игравший в «Мадам Баттерфляй», уже большой, и бабушка предложила меня на эту роль. Когда меня привели на репетицию с косичками, Дьяни воскликнула: «Да вы что, это девочка!» А нужен был мальчик. Бабушка сказала: «Не волнуйтесь, она похожа на мальчика, сейчас всё сделаем». Мне накрутили волосы так, что было похоже на мужскую причёску (парик на мне смотрелся как шапка, потому что у меня маленькая голова). Как-то потом мы с Дьяни подружились. Один раз она мне на сцене отдала свои розы и подарила «Ваньку-встаньку». Помню, что когда я вышла после спектакля из служебного входа с этим букетом роз, там стояли поклонники Дьяни, ждали её. Они увидели меня, и вдруг захлопали. Это были первые в моей жизни аплодисменты.
— После такого у Вас и сомнений не возникало, какую профессию выбрать?
— Да, я очень хотела играть. Но у меня был запасной ход. Я училась в спецшколе с углубленным изучением английского языка, очень хорошо знала его. Ещё когда мои родители жили на Цейлоне, папа провернул какую-то хитрость, и меня пустили к ним на год. Там мне наняли местного учителя английского языка. Я решила поступать на филологический факультет. Но в Литовской консерватории вступительные экзамены на театральный факультет начинались раньше, и я поступила.
— В детстве Вы, наверное, участвовали во всех школьных постановках?
— Как ни странно, нет. Я мечтала быть девочкой, которая идёт за флагом во время пионерских собраний. На них были коротенькие синие юбочки, белые рубашки и пилотки, и на них все смотрели — мечта! Пару раз всё-таки прошлась. А в 8-м классе меня друзья привели в драмкружок. Это, конечно, очень поспособствовало тому, что я поступила в консерваторию, потому что драмкружок был самым лучшим в городе, им руководила актриса из театра Някрошюса. А Някрошюс ещё тогда работал в Каунасе, у них был крутейший молодежный театр.
— Мне кажется, молодые театральные актрисы всегда мечтают сыграть Джульетту или Офелию на худой конец.
— Никогда не мечтала. Однажды я сыграла Антигону в пьесе Ануя «Жаворонок».
— Папина должность обеспечивала вашей семье какие-то привилегии?
— Нет, наоборот. Папа с мамой много разъезжали, я жила с бабушкой. Всегда чувствовала, что меня все очень любят: и те, которые уехали, и те, с которыми я оставалась. В детстве редко задаёшь себе вопросы «Как?», «Почему?»... Родители уезжают — так надо. С ними надо было проводить отпуск — ну ладно, не с друзьями, а с ними. У меня очень дружная семья. Если мне и удалось как-то справиться с профессией, то только потому, что во всех моих начинаниях, во всём личном, неличном, публичном семья меня поддерживает. Они всегда будут со мной.
— Вам жутко повезло с семьёй.
— Повезло, конечно. Мне было у кого учиться: папа умнейший, языки знает, писал книги, переводил. Я выросла в домах, где были бесконечные полки книг. Все жаловались, что нечем дышать, потому что эти книги собирают пыль.
— Зачитывались?
— В детстве я, конечно, рылась в этих книгах. Там было старинное издание анатомии человека, Шекспир старинный, даже Большую Советскую Энциклопедию интересно было полистать. Кстати, очень смешно: в детстве у меня была одна финская книга, которая называлась «Красавица-свинарка». Это про женщину, которая построила свой бизнес, занимаясь свиньями. Очень хочу сейчас найти эту книгу, почитать и понять, что мне так нравилось в ней. (Смеётся.) Ну и, конечно, я очень любила «Двадцать лет спустя» Дюма. Рыдала над этой книгой. Вообще я люблю всё. Книги поглощаю, фильмы могу смотреть с утра до вечера. Часто сижу в жюри кинофестивалей, там иногда приходится по четыре фильма в день смотреть — и ничего. Но когда показывают уж очень плохой фильм, который раздражает, я сплю.
— Некоторые режиссёры считают Вас намного профессиональнее многих наших актрис и во многом благодаря Вашей работе на Западе.
— Я не буду говорить, что на Западе так, а у нас так. Здесь я работала с людьми, которые не менее профессиональны: Вова Машков, Олег Меньшиков, Женя Миронов, Лена Яковлева, Алёна Бабенко... Я всех не назову, мне просто везло с партнёрами. Конечно, я говорю о первом эшелоне, ну а почему они в этом эшелоне? Талант — дело необъективное. Он может быть, а может не быть, это не от тебя зависит. А профессионализм ты можешь в себе выработать, ты профессионально можешь работать, не имея таланта.
— Говорят, что Вы можете заплакать за пять секунд.
— Легко! Сейчас вообще за три, потому что у меня насморк. (Смеётся.) Технически это легко. Это как проехать по прямой, как гаммы играть.
Автор: Анна Гоголь Источник: «Интервью. Люди и события»
